Тем временем, на склоне вновь Фаланга появилась галлов И грозно вниз маршировала, И у меня вскипала кровь При виде нашего позора, Как представлялось мне тогда, Когда мы в сомкнутых рядах Бежали от нее под гору.
Мы продолжали отступленье, Когда внизу, наоборот, Весь корпус собранных когорт Пришел в заметное движенье.
От их рядов недалеко, С эскортом офицеров конным, В свой плащ пурпурный облаченный, На белой лошади верхом Наместник восседал. Спокоен Его был и уверен вид. Он что-то быстро говорил И вверх показывал рукою Двум всадникам. Один из них, В начищенном до блеска шлеме С высоким пышным опереньем, В доспехах ярких дорогих, Кивнул и, дернув за поводья, Гарцуя, сделал разворот, И шагом выехал вперед Перед когорт сомкнутым строем. После чего, коротким взмахом Поднятой высоко руки Повел на галльские полки Войска во встречную атаку.
Похоже, это Марк Антоний Был тот отважный офицер, Последний воинский резерв Вел он на битву за собою.
Числом примерно тысяч пять, Против несметных полчищ галлов, Число которых превышало Раз в семь их, надо полагать, Бросаемые в бой когорты Шли, как казалось, на убой. Но Цезарь, дав приказ такой, Замыслил, очевидно, что-то.
Но, что? Практически весь склон Был занят галльскими войсками,А мы позорно отступали В порядке полном боевом, Когда нам вновь был дан сигнал, Идти на галлов, развернувшись. Зачем все это было нужно? Я молча недоумевал.
Однако тут, в тылу у галлов, Атаковав их задний ряд, Германцев вырвался отряд, А вслед за ними показалась Пехота наша, с криком браным Ударившая галлам в тыл.
Вот для чего предпринят был, Тогда казавшийся мне странным, Их выход два часа тому Из наших южных укреплений. И под прикрытием деревьев Сумели, судя по всему, Они пробраться незаметно В обход штурмующих частей И мимо галльских лагерей, Не заплутав нигде при этом, В тыл галльским силам основным. И вот, два свежих легиона, По дальнему поднявшись склону, Вверху ударили по ним С германской конницей совместно. Теперь я понял, зачем нам Приказ был к отступленью дан, Столь походившему на бегство.
Наместник выманить пытался Тем самым варваров на склон, Чтоб наши части за холмом Успели бы наверх взобраться, И чтобы в полном оставался Пока неведенье о том Противник, слишком увлеченный Атакой новою своей. И гений Цезаря теперь Был явлен в своем блеске полном.
Рассчитывал ли на удачу Он или же заранее знал, Когда приказы отдавал, Что люди справятся с задачей, И все решил еще сначала, Наверняка сказать нельзя, Но из десятков тысяч галлов, Уловке той благодаря,Заметить ни один не смог,Когорт, укрытых за листвою, Которые за их спиною Наверх готовили бросок.Тут началось столпотворенье, Где бегство, где идет резня, И всё, куда б ни глянул я, Приходит в полное смятенье В ошеломленном войске галлов, Хоть это войско и теперь Одною массою своей И численностью поражало.
И если б варвары спасенью Сопротивленье предпочли, Возможно, что они могли Еще уйти от пораженья.
Но, как сказать бы мог поэт, На эту посмотрев картину: Дух галлов, воевавших с Римом На протяженье стольких лет, Мятежный сломлен был и гордый, Бесповоротно навсегда, И их померкшая звезда, Теперь сходила с небосвода.
И хоть и мы едва ли были Успех способны развивать, Войска эдуев на равнине Все разом бросились бежать, Союзников увидев бегство. И больше не имея сил Вести сраженье, отступил, Последние истратив средства, В Алезию Верцингеториг. Так галлы сразу в трех местах Все разом потерпели крах И удалились с поля боя.
Немало галлов было здесь убито, В числе которых Критогнат – арверн, Седулий – предводитель лемовиков, И знатный аулерк Камулоген. А Веркассивеллаун, возглавлявший В той битве коалицию племен, Был с небольшим отрядом окружен У своей ставки конницею нашей И, к Цезарю так будучи приведен, Как говорят, величие хранил, И Цезарь благосклонен к нему был, Являя милосердие в победе.
По соглашенью с конницей германцев, Их Цезарь после боя распустилИ без ограничений разрешил Их воинам самим обогащаться За счет добычи, взятой у врага, Что было им наградою за службу, И те всю ночь преследовали дружно Войск галлов отступавших арьергард.
Немало галлов этой ночью ими Убито было либо взято в плен, А прочие отчаялись совсем И разбежались по своим общинам.Падение Алезии (капитуляция)
В то время осажденный нами город Переживал последние часы. Под вечер из Алезии послы Явились, чтоб вести переговоры.
Они довольно быстро завершились. Наместник слушать варваров не стал, А сразу им условья передал. По-видимому, галлы согласились.
Наутро перед преторской палаткой Мы выстроились в правильный квадрат. У входа, в окруженье двух солдат Сидел победоносный император.
Он был в своем парадном облаченье: На голове с большим плюмажем шлем, С плеч алый ниспадал палудамент, Наброшенный небрежно на колени, Доспехи глаз слепили ярким блеском, Огнем сверкая в солнечных лучах, Расставив ноги в белых сапогах И несколько откинувшись на кресле, Он выглядел бесстрастным и суровым, Как на картинах древние мужи, И подпирал рукою подбородок, Ее на подлокотник положив.
Тем временем, ворота городские Раскрылись, и в доспехах дорогих Высокий всадник выехал из них, На, убранном богатым снаряженьем, Своем коне могучем боевом И по тропе, петляющей по склону, Торжественно, но с видом обреченным Направился к нам в лагерь прямиком.
Проехав мимо длинными рядами Стоявших пред преторием когорт, Которые от лагерных ворот Широкий коридор образовали,Он медленно объехал возвышенье Претория и, соскочив с коня, В торжественном молчанье снял с себя Свои доспехи и вооруженье. Затем сложил их к Цезаря ногам, В знак преклоненья пред военной силой, И так сказал: “Не ради личных выгод Я вел войну, не для того, чтоб сам Добиться власти над своим народом, А для того, чтоб мой родной народ Оружьем иноземный свергнул гнет И тем обрел желанную свободу. Но боги были к нам неблагосклонны, И галлы покоряются судьбе. Пускай же победители свой гнев Умерят пред несчастьем побежденных.” Лишь он – сказал – один виновник бед, Что претерпели римляне и галлы, И он готов принять любую кару И за народ один держать ответ.
Закончив речь, Верцингеториг Покорно стоя ожидал. Едва заметный, Цезарь дал Сигнал двум ликторам рукою, И те надели на запястья, А также на ноги его Тяжелых пару кандалов. Без гнева, но и без участья Наместник наблюдал в молчанье За тем, как варвара в цепях Уводят прочь, что б проведя За колесницей триумфальной, Потом как жертву принести Величия и славы Рима (Пять лет, в итоге, с половинойОн протомится взаперти).
Я ж, погрузившись в свои мысли, Взирал на город на холме, И изреченье чье-то мне “Fortunae suae faber quisque” – На ум пришло непроизвольно – “Кует удачу всяк свою.” Ведь было галльскому вождю Лет, двадцать пять, едва ли боле.
Меж тем с холма нестройной чередой Уже спускались варвары угрюмо И после стольких дней осады трудной Сдавали, наконец, нам город свой.
По правде говоря, средь них немного Исконных было, местных горожан. Немногие сумели выжить там, После того, как прибыло в их город Почти сорокатысячное войско С вождем мятежных галлов во главе. Верцингеториг, власть прибрав себе, Враз изменил всей жизни их устройство. Сперва конфисковал весь частный скот, После чего изъяв запасы хлеба, С тем, чтобы пропитанье равномерно Мог получать оставшийся народ, Но позже женщинам, всем старикам и детям, Тем, кто не мог оружие держать, Он прекратил продукты выдавать И мукам так обрек голодной смерти Три четверти примерно населенья, Чтоб больше пищи воинам сберечь, И розгами приказывал тех сечь При всяческом их неповиновенье. Ну а теперь и жертвы притеснений, И те, кто, полагаясь на свой меч, Бессудно подменяли произволом Обычаи, и право, и закон Уравненные в бедствии своем, Совместно покидали мертвый город.И вот они спускались на равнину, Неся свое оружье за собой, Бросали в ров, заполненный водой, И следовали дальше цепью длинной К устроенному перед третьим рвом Подобью лошадиного загона, Где размещали варваров плененных И где их под присмотром легионным Обозные служители потом В тяжелые заковывали цепи. Теперь у них одна была судьба – Существованье в качестве раба Безрадостно влачить до самой смерти.
Так что теперь, и бедный, и богатый, Все были в положенье их равны И как трофеи распределены, По одному на каждого солдата С добычей вместе добытой военной Средь наших войск, хоть выплатой такой Я был едва ль обрадован. Иной Была судьба эдуев и арвернов. Их, большей частью Цезарь приберег, Чтоб через них влиять на их общины, И их, в войне всех более повинных, Освободил спустя какой-то срок.
